Понятие "андрогиния" (от лат. andros — мужской, gynes — женский) характеризует состояние людей, успешно сочетающих в себе мужские и женские психологические качества. Степень маскулинности и феминности может варьироваться в зависимости от культуры того социума, в котором индивид воспитывался. Прекрасной иллюстрацией этого постулата служат результаты исследований культур разных племён антропологом Маргарет Мид.
"Кто ты — мужик или баба?.." — зловеще поинтересовался один из слушателей на концерте Элиса Купера в Огайо. Затем, по свидетельству очевидца, этот грубый сельский парень ("альманах фермера", по определению агента Альберта из "Твин Пикс"), пригрозив Куперу "винчестером", потребовал, чтобы тот перестал терзать на сцене то ли живых куриц, то ли куриные муляжи. Дело было в 70-х, поэтому реакция этого парня неудивительна. Тем более, парня с Юга.
Сегодня, после легализации и расцвета "gay-culture", после оголтелой феминизации 80-х, этот случай на концерте выглядит как забавное недоразумение. Купер, видимо, своим женским именем (Alice) ввел в заблуждение наивного ковбоя. Современный вариант Элиса Купера — Мэрилин Менсон.
Элис не был пионером в создании и эксплуатации андрогинного имиджа, его он позаимствовал у британского коллеги Дэвида Р. Джонса (известного как David Bowie), привнесшего этот имидж не только на сцену, но и в кино (не без помощи Алистера Кроули и Кеннета Энгера). Правда, надо сказать, что имидж Купера был мужественнее имиджа эстета Боуи за счет устрашающей утяжеленности и вампиричности.
Дальше — больше. В 80-х шоу-машина, перемолов живую плоть панк-рока, выплюнула на сцену целую плеяду всевозможных "новых романтиков" и "пиратов" — героев, в той или иной степени двуполых, причем не только на сцене (Марк Элмонд — экс-"Soft Cell" или Джордж Майкл — экс-"Wham!"). Boy George (Джордж О'Дауд), начавший свою карьеру в одном из лондонских gay-кафе, развлекал посетителей целой галереей женских образов: школьницы, гейши, монашки. Своего рода репетиция шоу трансвеститов Жана-Поля Готье.
Но бастион евро-американской культуры, стержнем которой, как известно, является Фаллос, был атакован не только авангардом феминизированных юношей. С "тыла" наступали далеко не женственные Грейс Джонс, Мадонна, Энни Леннокс. За ними следовали целые стада маскулинных рейв-"телок", которые сегодня стали почти нормой. Любопытно, что имиджевая и тем более социальная маскулинизация женщин остается несколько в тени, тогда как феминизированные мужчины (известные театралы, модельеры, актеры etc.) всегда на виду.
Никто, наверное, всерьез не воспринимал выходки Авроры Дюдеван, шокировавшей обывателей мужскими костюмами, сигарами, хриплым голосом и мужским именем Жорж Санд. Ей, видимо, доставляло удовольствие доминировать над женственным Альфредом де Мюссе.
Сегодня, в конце XX века, стали обыденностью, нормой мужские аксессуары и мужские костюмы в гардеробе женщин (пиджаки, брюки, ботинки "милитари", подплечники, зрительно увеличивающие ширину плеч, и т. п.), одежда и парфюмерия unisex.
Научно-технический прогресс и супер-перенаселенность урбанизированных центров заставили женщин бороться за социальные ранги, ранее традиционно бывшие мужскими. Конечно, можно вслед за Фрейдом расценивать этот феномен как пример компенсации кастрального комплекса. Но, похоже, здесь все сложнее. Сегодня феномен андрогинии стал не столько психической характеристикой человека, сколько социо-культурным фактором, и современная постмодернистская реальность, невозможная без андрогинии, тому подтверждение.
Навязывание образа андрогина со сцены или с экрана ТВ неслучайно. Возможно, это и есть "мостик", позволяющий незаметно перейти от комплиментарного восприятия образа Другого к образу Чужого (нечеловека). Другой вопрос — зачем это нужно.
Если Человек-Слон Д.Линча нам еще омерзителен, хотя и вызывает сочувствие, то андрогины, созданные Дэвидом Боуи на сцене (Зигги Стардаст) и в кино (Стармэн), странны, сияющи и нечеловечески красивы. И даже если мы на миг видим нечеловечность Стармэна, и этого достаточно, чтобы озарило: он не просто Другой, он — Чужой. И мы все равно ему симпатизируем. Дети, не осознающие двуполость Короля Гоблинов (фильм "Лабиринт"), находят его скорее привлекательным, чем пугающим.
Но наибольшего эффекта достигают все-таки герои не экранные, а живые. Майкл Джексон, оказывающий огромное воздействие на несформировавшееся сознание своих поклонников, имеет не просто универсальный имидж — он супер-универсален. Нестареющий подросток с нечеткой половой ориентацией, уникум, сумевший фенотипически преодолеть расовый барьер. И если негру-альбиносу Ли, герою романа В. Салливана (Бориса Виана), удается разве что соблазнять белых девчонок, то братцу из "Джексон-файв" удалось крепко "загрузить" мозги миллионам тинейджеров и взрослеющих юношей. Майкл Джексон — существо, прячущееся от враждебной среды с помощью маски-грима, перчаток, кислородных камер и пр. Он уже даже не андрогин (эту нишу с успехом освоил Prince), он — нечеловек.
Есть наживка и "для самых маленьких". В современных мультсериалах героини-девочки — отнюдь не беззащитные существа. Они действуют не только наравне с героями-мальчиками, но нередко превосходят их. Дюймовочка — изжитый анахронизм на фоне вооруженных и владеющих каратэ мультгероинь. Импринтинг безотказен. Детское сознание фиксирует несвойственные женщинам социальные роли (воина, защитника) как данность. Вероятно, в ближайшем будущем именно эти роли и будут наиболее адаптивными...
В целом процесс внедрения в массовое сознание нового, андрогинного героя происходит достаточно успешно. И "если еще вчера гетеросексуальному большинству подбрасывался примирительный тезис "Мы такие же" (Good as you! — сокр. gay), то сегодня он звучит так: "Мы не просто такие же, мы лучше вас!"